Был в нашей жизни такой момент, что пришлось попросить мою родную тетю пустить нас пожить в ее пустующий домик-избушку.
Когда-то полвека назад в домишке этом жили наши родные деревенские бабушка с дедушкой.
Изнутри дом потихоньку рушится — обваливается штукатурка, проседает пол, угрожая провалиться в подпол.
С чего я взяла что он годен для проживания? Именно там вся наша мебель и вещи провоняли сыростью и пришли в полнейшую негодность.
Но тогда жить было совсем негде, я все посиживала в декрете, а с матерью мужа мы не уживались, поэтому полгода прожили в такой вот избушке на курьих ножках.
Тогда я не была привиредливой и с рвением кинулась приводить домишко в порядок: я покрасила потолок и выбелила известью все, что только можно было, отодрала обои и приклеила вместо них новые. Также я повыбрасывала хлам и ненужные, как мне казалось вещи.
После того как мы с горем-пополам пережили в этом доме зиму и весну, мы свалили из этого дома: тут все пропало сыростью и я побоялась что моим детям такая обстановка не пойдет на пользу.
Диван и кресла мы решили оставить тут-же (они пропитались запахом этого дома и не хотелось их теперь тащить с собой в новое жилье, пусть и сьемное).
Также я, в благодарность за то что нас выручили с жильем в сложный для нашей семьи момент, купила подарок своей тете — красивый сервиз.
Но когда я приехала к тете, чтобы сообщить, что жилье мы освобождаем, она повела себя так, что сильно упала в моих глазах.
-Почему? Чем вам мой домик не угодил?! — сильно удивилась она, вскочив и надев куртку и натягивая бутсы на ноги.
-Так! Без никуда не уезжайте пока! Поедемте в дом!
Мы привезли ее в дом, а она забегала по комнатам и начала пересчитывать мебель которая была до нашего въезда. Беззвучно шевеля губами, словно складывая что-то в уме, она воскликнула, заходя в спальню:
-Тут тумбочка стояла!!
Я не поверила своим ушам. Родная любимая тетушка, с которой мы всегда с удовольствием общались, отмечали праздники и вообще считали ее мировой — стояла и требовала с нас какую-то древнюю тумбочку с отломленой ножкой. Тумбочка была явно довоенной — покрашенная в несколько слоев масляной краской и у нее даже не открывалась полочка — ну старье ведь, хлам!
Это ладно бы она представляла собой какую-то историческую ценность, так нет — хлам, какого полно в старых деревенских домах!
Я и выбросила ее на помойку, чтобы не страшила своим видом и не травмировала ненароком нас ввиду отсутствия ножки.
На этом месте я оставила наш пуфик, посчитав что стоимость оного вполне превышает стоимость тумбы.
-А стол?! Вы что, поменяли мне стол?! — снова завозмущалась она.
-Да нет, не трогали мы его, какой был, такой и стоит..
-Нет, у меня был другой стол! Вы его поменяли вот на этот и думаете, что я ничего не замечу?!
Пришлось уверять что нам нафиг не нужны ее старые столы и вообще ничего нам уже было не нужно — тетка даже табуретку свою корявую отыскала в кладовке, куда я ее выкинула и вернула на место — в кухню!
-Пусть бы стояла, расхозяйничались!
Потом она пересчитывала свои старые кастрюли, фляги и даже стеклянные банки!
-А это что? Что за вещи? Это вы тоже мне оставили? — сунула тетка нос в наши вещи, оставшиеся в спальне.
Я поспешила ответить, что мы еще не забрали все, что в спальне.
Так тетка встала и зорко смотрела, что именно мы будем складывать в свои пакеты.
Будто я украду ее хлам!
Пока мы с мужем грузили пакеты в машину, я успела заметить, что тетка быстренько поснимала с дверных проемов свои древние занавески и спрятала их в свой пакет.
Хосспади, будто я умыкну их, под шумок! Дались они мне!
Я вежливо поблагодарила на прощание тетю за гостеприимство, а она буркнула «угу» в-ответ на мою пламенную речь, и вообще казалось не слушала меня — она вращала глазами, оглядывая свою хатку.
Как мне было стыдно за родную тетку! Она отнеслась к нам, как к бездомным бродяжкам? К нищим родственничкам?
Хотя она ведь знает меня с пеленок!
Стыдно было и за то, что хлам ей дороже родственных отношений.
Еще долго после того как мы съехали, тетка всем жаловалась, что мы лишили ее части мебели (ну вот стол и тумбу, которую я выкинула, она про них все), требовала возместить убытки, говоря, что мы итак не платили ей за то, что жили, так хотя бы «за мебель» могли бы заплатить.
Зря только связались с ней, столько позора.
А кому-то она вовсе сказала:
-Вот и пускай всяких бездомышей-оборванцев!
У нас нет собственного дома — значит оборванцы, уточнила она.
Вот такая вот тетушка оказалась, знала бы — не просилась бы к ней пожить, осадок на душе остался…